Сергей Кремлев - Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]

Ознакомительная версия.

Сталин был сам человеком чести и дела, и поэтому он хорошо понимал, каким мощным средством в развитии России может и должна стать подлинная и массовая человеческая гордость. Между прочим, впервые в истории развития человечества…

Да, Сталин понимал…

Говоря в декабре 1927 года на XV съезде об интеллигенции, Сталин сказал, что в сторону Советской власти начинает отходить прежде всего техническая интеллигенция, потому что ее связь с реальным производством убеждает ее в том, что «большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему», что «такие гигантские предприятия, как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркестанская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых заводов-гигантов, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не могут пройти без известного благотворного влияния на эти слои…»

А далее Сталин говорил вот что:

Это есть не только вопрос о куске хлеба для них. Это есть вместе с тем дело чести, дело творчества, естественно сближающее их (инженеров и техников. — С.К.) с рабочим классом, с Советской властью.

Я уже не говорю о сельской трудовой интеллигенции, особенно о сельском учительстве, которое давно повернулось в сторону Советской власти и которое не может не приветствовать развитие школьного дела в деревне.

Так, сообща, «верхи» новой России и ее массы воспитывали друг в друге новую гордость за себя и за Россию. Она, эта гордость, уже впитывалась глубоко в натуру людей и становилась образом жизни для всех, кто не ныл, не злопыхательствовал, а строил…

Вот письмо Сталина находящемуся в отпуске Молотову от 5 декабря 1929 года:

Молотштейну привет! Какого черта забрался, как медведь, в берлогу и молчишь? У нас дела идут пока неплохо. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иванова-Вознесенска, Харькова и т. п. О наших внешних делах должно быть уже известно тебе. Дела с Китаем должны пойти. Видно, здорово их попугали наши ребята из Дальневосточной (речь о конфликте на Китайской Восточной железной дороге, КВЖД. — С.К.). Только что получили от Чан Сюеляна телеграмму. Америку и Англию с Францией с их попыткой вмешательства довольно грубо отбрили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков. Думаю, китайские помещики тоже не забудут наших предметных уроков…

Вот она — гордость вождя за страну, передававшаяся стране и возвращавшаяся к вождю.

Великие были времена — не ГУЛАГа, а вселенского размаха!

В политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП(б) Сталин летом 1930 года говорил:

Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства (везде выделено Сталиным. — С.К.)…

Там, у них, у капиталистов, самое желанное дело, заслуживающее общественного одобрения, — иметь ренту, жить на проценты. Быть свободным от труда, считающегося презренным занятием. У нас, в СССР, наоборот, самым желанным делом, заслуживающим общественного одобрения, становится возможность быть героем труда, возможность быть героем ударничества, окруженным ореолом почета среди миллионов трудящихся».

Это было сказано не поэтом (хотя Сталин не был чужд тонкого поэтического дара), а политическим лидером. Но то, что он говорил, само просилось в хорошую песню и песней становилось:

Вот такое это было время, когда тезис политического отчета большевистской партии Сталина сразу становился песенной строкой, и эта песня сразу становилась массовой, народной. И при чем здесь «рабский труд», «вертухаи ГУЛАГа», «сапог тирана»?

Пора бы и перестать гавкать, господа!

ПОЧТИ полтора века назад рейхсканцлер Германии князь Отто фон Бисмарк подарил истории знаменитую «крылатую» фразу: «Русские долго запрягают, но быстро ездят». Это было сказано о России царей, а в СССР Сталина и «запрягали» быстро, а «ездили» еще быстрее.

Вот яркий пример не из области статистики, а из области человеческих свидетельств эпохи. Этот пример попался мне на глаза в книге знаменитого советского полярного исследователя Георгия Алексеевича Ушакова.

Ушаков — фигура в советской Арктике героическая и легендарная: в 1926 году он на необитаемом острове Врангеля организовал первое советское арктическое поселение, а через пять лет вдвоем со своим соратником Урванцевым положил на карту полярный архипелаг — Северную Землю.

Сегодня популярны занятия «экстремальными» видами спорта, повышающими «адреналин»… Ушаков и его товарищи Урванцев, Журавлев и Ходов шли на риск не ради сомнительной забавы, а потому, что этого требовало дело. За два года экспедиция Ушакова прошла на собаках и лыжах около пяти тысяч километров, но были дни, когда за четыре часа она преодолевала расстояние в сто метров.

Во льдах ходили Седов, Пири, Амундсен, Скотт… Однако Ушаков и Урванцев рисковали не ради рекорда или славы, и даже не ради научного знания как такового — география могла бы и подождать лишний год, пока с карты не было бы стерто одно из последних крупных «белых пятен». Зато не могла ждать новая Россия, не могли ждать будущий Северный морской путь и начавшаяся первая пятилетка.

Осенью 1932 года Ушаков вернулся в Москву, и, завершая свои воспоминания «По нехоженной земле», изданные впервые в 1951 году, он написал:

Столица встретила меня ясными осенними днями…

С тех пор, как я видел великий город перед отъездом в экспедицию, прошло двадцать восемь месяцев. Для советских людей это большой срок. Страна завершала первую пятилетку, обгоняя само время… Успехи строительства отражались и на облике столицы. Тем более яркими были эти изменения для человека, проведшего два года во льдах Арктики.

Вот так, в СССР Сталина «запрягали» быстро все, начиная с ездовых собак в полярных экспедициях и заканчивая самим Временем! Ушакова не было в Москве чуть больше двух лет, но он не узнавал столицы:

Асфальт покрыл многие улицы и площади. Они стали шире, просторнее. Исчезли столь характерные для старомосковских улиц извозчики. Длинными вереницами бежали автомобили. Новые высокие здания выросли там, где два года назад я видел подслеповатые купеческие дома, обветшалые дворянские ампирные особнячки или тяжелые и приземистые торговые лабазы. Недавно построенные многоэтажные здания попадались не только в центре города, но и на бывших окраинах; не месте старых трущоб вырастали целые кварталы, появлялись рабочие городки вокруг новых, только что пущенных заводов. Столица похорошела…

Много дней я ходил по Москве, вспоминал свои мечты о ней, когда жил среди льдов, вспоминал ее ободряющий, спокойный и уверенный голос, доносившийся в Арктику по радио… Снова и снова разглядывал улицы. Всюду были черты нового, но все оставалось родным и близким…

Да, Россия оставалась для русских людей родной и близкой, но уже по-новому. Об этой новой России было написано много прекрасных книг и строгих монографий, стихов и песен… Но ошеломляющие по темпам и значению цифры ее развития впечатляют больше самых ярких стихов!

Сравним, например, показатели старой и новой санитарии — не социальной, а обычной… В царской «Объяснительной записке к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год» сообщалось:

По имеющимся статистическим данным, смертность от заразных болезней, не считая чумы и холеры (выделение мое. — С.К.), достигавшая в пятилетие 1901–1905 гг. в среднем 579 случаев в год на 100 тыс. населения, понизилась в 1906–1910 гг. до 529…

Да, царские темпы — это не сталинские темпы. За пять лет средняя смертность снизилась менее чем на 10 % — меньше двух процентов в год! И это притом, что, например, в Англии, Германии, Франции, Швеции и Норвегии число смертных исходов от заразных болезней в 1909–1910 годах не превышало 100 случаев на 100 тысяч населения в год.

Признавала царская «Записка…» и следующее:

Еще менее успешной, чем организация врачебной части, представляется деятельность по улучшению санитарного благоустройства населенных мест… Согласно собранным в отчетном году данным о положении водоснабжения и удаления нечистот в городах и негородских пунктах, в коих число жителей превышает 10 тыс. чел., водопроводы общественного пользования имеются лишь в 190 из 1078 населенных пунктов; только при 58 из них устроены фильтры или иные приспособления для очищения воды…

Ознакомительная версия.